26 июня родилась Заслуженный тренер СССР и России – Тамара Николаевна Москвина. Весной 2023 года, Первый канал нам показал документальный фильма, рассказывающий и жизни Тамары Николаевны и о том, как сложилась судьба, приведшая в тренерской деятельности и к успехам учеников.

Как все начиналось? Как складывалась личная жизнь? Какие секреты семьи? На каких принципах строится в целом философия тренера в общении с людьми и, в том числе с учениками?

Вашему вниманию, ниже полная расшифровка данного интервью.

– Вы так шикарно выглядите! Расскажите как вам это удаётся?

– Очень просто – подойти к зеркалу, открыть глаза, повесить на лицо улыбку и сразу я становлюсь красавицей, я так думаю.  Это же моя жизнь и я хочу жизнь свою прожить в позитивных настроях, чтобы у меня было хорошее настроение, чтобы люди, которые окружают меня, с которыми я общаюсь, у них тоже создавалась хорошее настроение, потому что это наша жизнь, а в жизни и так много не зависящих от нас причин, которые могут негативно влиять и на настроение, на достижения…

– Я стараюсь всегда найти приём с тем, чтобы не портить отношения с людьми – раз; находить такой подход к человеку, чтобы сделать то, что нам надо, или мне надо, не унижая, не заставляя, не командуя – как бывает так, что я начальник – ты дурак. Так стараться сделать это доброжелательно. И это первое сохраняет у меня хорошее настроение, это же легко испортить настроение себе тоже. Даже если человек на тебя недоброжелательно посмотрел: “Ах, вот, на меня смотрят, может я не так одета или ещё что-то”, и создать настроение другому человеку – тогда нам всем неплохо. И если с каждым ссориться или, типа, каждому говорить “я хочу только вот так вот” жизнь превратится в сплошной один комок неприятностей. А я же не хочу переживать. Я не хочу… у меня нет как-то депрессий, я не запиваю эти неприятности пивом или, там, водкой, у меня не бывает головных болей по этому поводу, потому что я хочу быть здоровой и проживать жизнь так, как мне нравится.

Детство

(Рассказывает Тамара Москвина). А сейчас я вернулась в свое детство. Это тогда, когда мне было лет, наверное, 10. Иду по улице Ждановской, которая, наверное получила название, от вот этой реки Ждановки. Конечно, она тогда была значительно уже, не было никакой набережной, по-моему никогда здесь не убирали снег и всегда была эта улица покрыта снегом, ну зимой, естественно. Чем мне привлекательна эта улица? Вот то здание общежития в котором папе – слушателю военной академии имени Можайского, ему дали комнату, в которой одно окно являлось единственным окном этой комнаты. Комната шла туда вглубь здания. А почему я упоминаю эту реку Ждановку? Да потому что вот на этой речке я начинала кататься на коньках.

Было так просто перейти дорогу, потому что тогда не было такого количества машин, такого движения, и мы с папой одевали коньки, переходили через дорогу спускались к речке. Она всегда зимой замерзала, всегда, и катались на коньках. Представьте что это зима, берега покрыты снегом, здесь, конечно, тогда не было никакой лестницы гранитной, оформленной этой набережной. Я была уже в коньках. Тогда не было чехлов и мы прям одевали коньки и катались. С той стороны не было такой жилой застройки, тогда здесь были производственные помещения, какие-то заводы. Дальше впереди я видела освещение нашего стадиона Петровский, за которыми и находился наш любимый Дворец спорта “Юбилейный”. Но тогда его ещё не было. Жалко что я сюда давно не приходила. Это навеяло на меня действительно какие-то ностальгические чувства. Ведь прошло уже… ну не буду считать – калькулятор брать, чтобы сосчитать сколько прошло времени с этого.

______________________

Так как я старшая сестра – у меня две сестры Татьяна и Ольга, у нас была с девчонками была десятиметровая комната, в которой, по моему, стояла полутораспальная кровать, и мы на ней спали втроём: они у стеночки валетом, а я с краю, потому что мне надо было на каток, в школу идти раньше. Я просыпалась первая, ну и кричала “Девчонки, вставайте!” Они были на 5 и 6 лет младше меня и, конечно, не слушались старшую сестру Но тогда я брала холодную воду в рот и их прыскала этой холодной водой. Конечно они вскакивали. И второе, так как папа поручал мне, допустим, чтобы в субботу были вычищены вся обувь, посуда вымыта, ну это какие-то хозяйственные дела, и естественно, что я распределяла эти обязанности между всеми, ну и следила за тем, чтобы было сделано. Поэтому у меня девчонки называли “жандармом”. Я даже была Дедом Морозом, потому что, когда папа с мамой уходили на празднование Нового года, то мне поручалось, когда девчонки заснут, мне поручалось достать подарки новогодние и положить каждому под подушку.

Так как я была маленькая, то меня мальчишки обижали. Ну и я вот папе сказала, что, типа, вот там такой-то меня-то побил и так далее… “Всё я тебя научу драться” и, значит, поставил меня на кровать и научил приёму бокса. Ну в смысле кулаками драться. А меня до этого ребята называли “воробушек” во дворе. И вот когда я стала давать отпор мальчишкам, то меня стали называть “орёл”. Но я была всегда мелкая. Так как папа был военный ему положено было по расписанию, дважды в неделю, обязательно заниматься физкультурой и, соответственно, он нас всех брал и мы гуськом – самые высокие папа, потом я и две девчонки… тогда какие были какие коньки? У папы были такие – для скоростного бега, а у нас так называемые “хоккейки”. Конечно мы были одеты в цигейковые шубы, цигейковые шапки, у нас были, конечно, не перчатки, а варежки и вот так мы, значит, соответственно, катались.

_____________________________

Начало жизни “фигуристки”.

Школа, в которой я узнала о фигурном катании. Я училась в этой школе и училась очень хорошо, была отличницей. Ко мне за парту посадили девушку, которая нарушала правила поведения – не писать записочек во время урока мальчикам – где они будут встречаться после урока. Я была отличница, с хорошим поведением и поэтому мне поручили такую важную задачу. Ну, естественно, во время урока, мы с этой девочкой (Ира Ефремова), мы с ней разговаривали и она говорит: “Я хожу заниматься фигурным катанием”. Я говорю “А что это такое?” Я же каталась с папой на речке Ждановке? Она говорит: “Ну вот от этой школы приблизительно метров 300, надо перейти через реку по мосту, и там находится стадион Буревестник…” Я говорю: “А что вы там делаете?” – “Мы прыгаем, катаемся, у нас тренер такой хороший…” Я говорю: “Поговори с тренером, вдруг мне разрешат?” Ну через некоторое время она – Ира подходит и говорит: “Я переговорила с тренером и он разрешил тебе прийти”. Естественно я одела свои “хоккейки” и прямо по дороге (тогда дороги не чистились, а был утоптанный снег) пришла на каток. Тренер Иван Иванович Богоявленский мне очень понравился. Он был такой доброжелательный – дети вокруг него вились. Он с таким интересом рассказывал об упражнениях, придумывал какие-то игры, и с тех пор началась моя жизнь фигуристки.

Когда начались первые соревнования, то встал вопрос – а в чём выступать? Ну мама взяла папины портянки белые (тогда же  военным выдавали портянки), нашла где-то голубой краски и, соответственно, покрасила эти портянки в голубой цвет. И из этих портянок сшила мне платье. Причём шила сама. Ну когда все женщины умели что-то делать.

Это был мой, пожалуй, первый костюм. А так как папа был из семьи колхозника, то есть из деревни, он, конечно, хотел чтобы его дочки были образованны, в том числе и в музыкальном плане. И нас всех троих определили в школу – в музыкальную школу. Она тогда называлась Римского-Корсакого, и вот папа, как настоящий хозяин, купил в двенадцатиметровую комнату Рояль “Steinway”. Можете представить, что этот рояль занял практически всю комнату и мы, не знаю сколько времени, может полгода мы поиграли на этом инструменте, и потом, всё-таки, здравый смысл взял верх – пианино “Красный октябрь” заняло  место этого рояля. Я занималась плоховато. Потому что некогда мне было делать уроки, по сольфеджио у меня была тройка, потому что, ну честно говоря, у меня и со слухом тогда было не очень хорошо, некоторые интервалы я могла спеть, а некоторые у меня не получалось. Но в музыкальной литературе у меня было четвёрка.  Должна сказать, что честно говоря, занятия в этой школе, мне очень помогли.

___________________________

Храм и фигурное катание.

Храм, в котором зарождалось и развивалось фигурное катание. Великолепная церковь, но в то время, в 1950-55 году в этом помещении располагался склад. Три энтузиаста – родители девочек, которые катались, они решили использовать это помещение, заказали аппаратуру в холодильном институте и установили холодильное оборудование вот на этой площади. Каток 17 на 17 метров и вокруг него деревянный помост. И вот некоторые элементы – мы даже разбегались на коньках, на цыпочках, на зубцах по помосту, и потом выскакивали на лед и делали такой элемент как, например, лутц.

Здесь начинали Белоусов с Протопоповым, Москвина с Мишиным, Овчинников, Бобрин, Стрелкова – многие фигуристы, потому что другого искусственного катка у нас в Петербурге не было. Родители, конечно, очень хотели посмотреть как катаются их дети, и они по лестнице забирались на балкон и, чтобы тренер их не видел там, они ложились на пол и подглядывали как катаются дети. Естественно, что и музыка здесь звучала, но мы старались сделать негромко, чтобы не нарушать святости вот этого помещения. Всё было закрашено бело-белой краской. Только утром, когда в 8:00 утра мы приходили, здесь было влажно, то через эту белую красную лики святых проступали, что было, ну как-то непривычно. Счастлива что храм вернул свой облик и даже, наверное, стал еще краше.

______________________________________

Игорь Борисович Москвин

 – Как вас первый раз увидел Игорь Борисович?

Я занималась в школе фигурного катания, городская спортивная школа, и в эту школу пришёл новый педагог, новый тренер – Игорь Борисович Москвин, который только что закончил свою спортивную деятельность (он катался в паре вместе с Майей Беленькой, они были чемпионами СССР в парном катании). Иван Иванович Богоявленский решил уйти в другой спортивный клуб, а я осталась. Ну и как и многие другие спортсмены остались в той же школе, где я каталась. И Игорь Борисович стал моим тренером. И я была одна из его учениц. И по прошествии, может быть, семи лет, он пришёл к моим родителям и попросил у них моей руки.

– Вы быстро проскочили от того, как он пришёл в школу и попросил вашей руки. Как этот вот сюжет у вас развивался?

Игорь Борисович сначала просто меня тренировал, потом возникли какие-то небольшие знаки внимания, потом какие-то прогулки после тренировки с обсуждением – как прошла тренировка, какие будут планы, какие программы, какие музыки, ну и постепенно, постепенно прогулки не при луне, а при свете, вылились в определённые чувства, которое было обоюдными. И когда Игорь Борисович пришёл к моим родителям… Игорь Борисович был старше меня на 11 лет. Родители, естественно, этот вопрос обсудили, но папа сказал: “Он очень хороший человек, мы его знаем хорошо.” Потому что папа приходил на каток в сезон и всегда спрашивал: “Какие будут указания? Что мне нужно сделать, для того чтобы, Тамара лучше вела, чтобы у неё были возможности лучше кататься и так далее… Какие претензии с вашей стороны, как тренера?” Вот это всегда была его тема. Я не была единственной, которая выходила замуж за тренера раз, я не была единственной, которая выходила замуж за человека, который старше меня. Это не было нормой, но это не было каким-то исключением, которое не существовало. Поэтому за все за эти годы совместной работы узнала этого человека и он узнал меня. Я вообще ничего не боялась. Мне было интересно первое – продолжать заниматься спортом. И мы с Игорем планировали сколько я буду кататься, или, допустим, когда настанет момент, когда спортивную жизнь необходимо заканчивать, и каким образом сделать так, чтобы у нас была не только спортивная семья, но и семья обыкновенная, человеческая семья с детьми, и это мы планировали. Я могу вернуться чуть-чуть пораньше. Когда ко мне пришли Валова с Васильевым и сказали: “Мы хотим пожениться”, мы сказали: “Ой как хорошо! Какие молодцы! Поздравляю, поздравляю!”, но мы оттянули это их действие на сезон. Это по просьбе родителей. Но они всё равно поженились. И если придёт сейчас, как вы сказали, одна из моих учениц, то это личное дело каждого. Для меня спортивные достижения не являются главным в жизни человека. Это профессия – то, чем человек будет заниматься на фоне и на тыле семейной жизни, я так считаю.

Мы с Игорем Борисовичем Москвиным вот здесь после… нет, ну не с Игорем Борисовичем Москвиным, а с Игорем мы здесь и прогуливались после тренировки. Тренировка началась в 8:00, пока она проходила 11.00, и наступало самое приятное время – прогулка по этой набережной. Она и тогда была такая красивая весной и летом.

Деревья были – уже все распустившиеся листочки, и вот сейчас спросИте меня: о чём мы тогда говорили? О чём говорят влюблённые, когда прогуливаются по набережной? Кто это вспомнит? Это было что-то приятное, душевное, вдохновляющее… Конкретно? Ну не помню. Игорь Борисович был очень романтичный.  Во-первых он всегда был очень хорошо одет раз; роза или приглашение в мороженицу. Тогда на Невском проспекте, у нас в Петербурге, было такое самое злачное место – мороженица. Называлось “лягушатник”, потому что там обивка мебели была зелёный бархат. Дальше он приглашал меня, например, к себе в яхт-клуб, где проводили много времени. Правда проводили много времени – он в море, а я на берегу в клубе там читала, смотрела как руководит яхтой… Стихи… Нет, пожалуй нет. Стихи я сочиняла ему. И у меня даже есть альбом, но я вчера посмотрела содержание, но они такие личные, поэтому я бы не хотела их обнародовать. Ну они такие, как сказать, душевные, но личные. Сейчас вспоминаешь это с огромным восхищением, удовольствием, с какой-то затаённой грустью, возбуждением таким сердечным – сердечко бьётся и это общение развелось в те слова, которые обычно молодые люди говорят, становятся на колено, преподносят коробочку с кольцом и просят руки и сердца. Элегантно, как вот?  “Томочка, ты готова ли стать моей женой?”

Может быть даже это было где-то здесь, где-то здесь, потому что мы часто здесь прогуливались, это было такое романтическое место: ну во-первых Нева; потом мы близко от этого храма. Это было далеко от тех мест, где мы могли встретить своих знакомых, близко от воды, а Игорь всё-таки был яхтсменом – для него это тоже место было значимое. Вот год за годом мы продолжали сохранять тепло, любовь, уважение, заботу друг о друге. Не знаю как как ему удавалось, он не ссорился со мной как-то… А вот мне иногда хотелось, например, с ним поссориться. Ну, например, идём в гости, а он не хочет застёгивать верхнюю пуговицу и одевать галстук. Ну и я, как молодая жена: “Игорь, ну надо вот так. Все…. вот это галстук, а ты без галстука и так далее…” Ну это продолжалось некоторое время, продолжалось, а потом я себе сказала: “Тамар, тебе что важно? Застегнутая пуговица или твой любимый человек? Реши! Да черт с ним,  с этой пуговицей! Пусть ходит как хочет!” Сразу я решила – надо человеку, он же личность, у него есть уже свои какие-то привязанности, привычки, какие-то пожелания. Почему я заставляю его делать то, что мне хочется? И себе сказала: вот это его свобода, вот это моя свобода. Что важнее? Вот настоять на своём? И что от этого получится? Ну застегнул бы он эту пуговицу. Что изменилось? Он стал как все. А так это его право быть, ну, типа, немножко художником. Ну пусть будет художником.  Остальное-то не меняется от этого. Ещё у меня был приём такой: вот хочется что-то сказать, я думаю: “Так, вот я сейчас это скажу, что от этого будет? Он начнёт мне возражать Или, допустим, отстаивать своё, или начнёт какие-то доводы приводить. А если я сейчас промолчу и ничего не скажу, что случится?  Да ничего не случится.” И вот это мне сейчас помогает и в плане даже работы, и в плане общения со спортсменами, с коллегами и так далее. Я даже иногда что-то напишу эсэмэской, потом думаю: “Так, а вот как на это человек среагирует?” Думаю, лучше я промолчу и сотру. И ничего не происходит, даже наоборот, человеку приятно что его не раззадорили, и я подумала какая я всё-таки умная, что своё предположение не перевела в какое-то негативное замечание.

В то советское время было принято, если меня позвали замуж, муж принял меня в свою семью. Игорь Борисович привёз меня в свою семью. Тогда он жил вместе с мамой, в двухкомнатной квартире на Петроградской стороне, с печным отоплением в обеих комнатах, без душа, ванной, и дрова надо было на четвёртый этаж носить с первого этажа, где стояли сараи с дровами. Александра Васильевна была настолько довольна, что её сын привёл супругу. Она нам выделила шестнадцатиметровую комнату, а сама переехала в девятиметровую, где у неё ещё стояло старинное бюро, как память о её муже. Ну ничего, мы жили в этой квартире очень успешно, доброжелательно, и у нас за всю жизнь с Игорем была одна единственная ссора из-за фигуристов. А так, по бытовым вопросам мы никогда не ссорились. Единственное что, всегда, конечно, Александра Васильевна старалась руководить невесткой и, например, говорила, вот нам надо, допустим, условно, сейчас помыть посуду. Я говорю: “Мам, ну вот я сейчас доделаю то-то, то-то, схожу на тренировку, а потом сделаю.” “Нет! Сейчас!” Ну я думаю: “А, я все равно успею.” И я выкручивалась таким образом, чтобы не раздражать маму своего любимого мужа и всё равно делать своё. Мы старались прислушиваться к Александре Васильевне. Например, она говорила: “Вот моя приятельница она едет в дом отдыха.” А мы всегда летом ездили на дачу, у нас был щитовой домик – папе дали на работе, там участок. Я говорю: “Игорь, слушай, мама говорит, что вот ее  приятельница едет… Давай ей купим путевку.” На следующий день: “Ой, мама, Вы знаете мы подумали…. А вот Вы не хотели бы, мы можем Вам купить путёвку…” “Ах так! Я уже на даче не нужна?” Мы на попятную: “Нет, ну вот если Вы хотите на дачу, то конечно на дачу…” Ну, в общем, выкручивались, выкручивались и вот это, наверное, меня научило где-то быть дипломатичной, потому что мама у Игоря была достаточно деспотичной, но доброжелательной.

___________________________

Кафе и Торт

В это кафе я ходила тогда, когда в этой гостинице был магазин, так называемый, “Берёзка”. В этом магазине продавались товары без пошлины и оплата должна была быть в валюте. А я-то ходила в это кафе, потому что здесь были вкусные пирожные. А ещё к Новому году они изготавливали торт из безе вкусный, вкусный. И я проходила когда сюда в гостиницу, то охранники обычно спрашивали: “Вы к кому?” Я говорила: “Я иду в “Берёзку” к директору”. У меня сестра моя Ольга была директором этого магазина. Ну а теперь, когда я подхожу к этой гостинице, то передо мной открывают дверь и говорят: “Здравствуйте, Тамара Николаевна, проходите, мы вас так давно ждали!”

С этой гостиницей связана ещё одна история. Как-то я была здесь со знакомыми, ну и мы разговорились о рецептах различных пирожных, тортов и так далее. Я говорю: “Ой, а у нас в семье есть семейный новогодний торт, которому, наверное, лет сто. Это, как бы, собственность моей свекрови Александры Васильевны Москвиной, и мы делаем этот торт только на Новый год. Он очень трудоёмкий – там надо делать несколько коржей, взбивать крем масляный, взбивать крем заварной… На выходе получается торт в 2 кг. Прошло время, Александры Васильевны не стало, и мы продолжали с Игорем и с дочками это торт на Новый год делать. Это был даже не просто торт на Новый год, это была память об Александре Васильевне. И вот, когда я пришла сюда в это кафе, мы сидели со знакомыми, и я вот про этот торт рассказала. И в это время, с нами сидела ещё менеджер этого кафе и она сказала: “Ой, а что за торт? Расскажите больше… Может Вы нам разрешите им воспользоваться? Назовём этот торт “День и ночь Тамары Москвиной”. Мы, конечно, хотели устроить чтобы пришли мои сёстры, пришли мои дочки, внучки. Но так получилось, что кто-то заболел, кто-то не мог… Единственное, мы с дочкой своей Ольгой пришли, и, значит, испробовали этот торт и официантка говорит: “А вот за тем столиком ваш торт заказали… А вон за тем столиком ваш торт заказали…” Ну мы потом подошли к ним и сказали: “Извините, как вам торт? Ой, нам очень понравилось!” Кондитер сделал специальные такие шоколадки из белого шоколада и на одной шоколадке был выгравирован конёк, а на другой, второй шоколадке было написано – то ли Тамара Москвина, то ли ТНМ, но я уже не помню. И, значит, на каждом куске торта  лежали вот эти шоколадки. Для меня это не являлось никаким коммерческим мероприятием, а это было – просто я поделилась добром своей семьи. То что, так сказать, было приятно иметь на Новый год для нашей семьи, пусть люди этим пользуются.

__________________________

Алексей Николаевич Мишин

– Алексей Николаевич Мишин. Как он появился в Вашей жизни?

Он не появился, он всегда был. Я была одиночницей. Лёша Мишин был одиночником, но он занимался у другого тренера. Я несколько раз как одиночница ездила на чемпионаты Европы и занимала 21, 24 места и никогда не ездила на чемпионаты мира.

Парное катание в Советском Союзе тогда было в первых рядах в мире. И Игорь говорит: “Слушай, давай попробуем покататься в паре, всяко будет у тебя ещё одна профессия.” Леша Мишин, он тогда был тоже в ведущих спортсменах одиночного катания, но по-моему не ездил на чемпионаты Европы и мира. Ну, я могу ошибаться, но во всяком случае… И мы предложили Лёше кататься в паре. Он согласился. Вот так образовалась пара – Москвина/Мишин. Было тоже доброжелательное очень у нас содружество, потому что я была замужем, Лёша был женат, и каждый из нас быстрее, быстрее, быстрее отрабатывал тренировку с тем, чтобы бежать к своим семьям.

Ну я иногда, конечно, капризничала. Потому что мой муж был моим тренером и Лёша мне говорил: “Тамар, слушай, да пусть тренер скажет своё задание. Пусть это будет бредом. Давай послушаем этот бред, один раз сделаем, он сам же увидит – хорошо или нет. Или мы увидим, что он предложил хорошее предложение и давай сделаем.”

– Алексею Николаевичу не было тяжело из-за того, что тренер ваш муж?

Если такое было, то Леша был достаточно дипломатичный товарищ. Он этого никогда не высказывал. Но у него, наверное, надо это спросить. Но не думаю, что я его очень сильно давила, честно. Но иногда я капризничала, но они вдвоём объединялись – Игорь Борисович и Лёша объединялись. Я говорю: “Вот посмотрите, вы не то делаете. Посмотрите вот что вы предлагаете? Вот моё предложение, допустим – шаги такие-то…” Я шла и падала, и все хохотали. В общем мое предложение в данной ситуации было неправильным. У них было, пожалуй, содружество против меня. Лёшина мама всегда говорила: “Лёша посмотри! Тамара – она уже в аспирантуре учится, Тамара учит, уже говорит по-английски! Тамара то-то…” И он мне говорил: “Я тебя так ненавижу, домой приду, а мама мне всё Тамара то, Тамара то…” Ну это мы деликатно и, так сказать, дружелюбно вот это обсуждали. Вот я не помню, то ли мы были на сборе в Куйбышеве или в Самаре (как он назывался этот город тогда), и, после тренировки, нас кормили в какой-то… ну столовой или ресторан тогда, ну неважно – кафе. И вечером какие-то студенты играли музыку. И вот играют, играют и вдруг играют лезгинку. А мы, как раз, искали музыку для короткой программы.  Ну я уже не помню кто крикнул – я или Лёша: “Слушай, музыка! Давай вот возьмём эту музыку под короткую!” Мы сразу к руководителю этого оркестра (ну там 3-4 студента) говорю: “Ребят, запишите нам”. В общем они нам, где уж, записали, на какой-то студии записали эту музыку, и мы под эту музыку здорово катали короткую программу. Вот так вот.

Правда в этой же столовой Протопопову в печенке попался таракан. Он не устраивал никакого скандала, просто вот принесли новое блюдо. Мы с Лёшей очень по деловому, быстро, умно тренировались и стали, за четыре года,  дважды, по-моему, серебряными призёрами Чемпионата Европы, серебряным призёрами чемпионата мира и, по-моему, четвёртыми на Олимпийских играх 1968 года. Я сейчас эти года помню. Но были достаточно известными фигуристами наряду с Белоусовой/Протопоповым. Не наряду, они были, конечно, лучше нас, потому что они создали, типа, эпоху в спорте. Они привнесли в фигурное катание много элементов искусства: музыкальность, взаимодействие партнёров, создали из спорта такой действо, близкое к искусству. И, честно говоря, когда на них смотрели мы – их конкуренты, мы (и Леша в том числе), мы ими восхищались. Хотя мы пытались, конечно, их обыграть за счёт сложного состава элементов и нам один раз это удалось на Чемпионате СССР в 1969 году, но мы всё равно дружили, вместе тренировались, и вместе развивали парное катание в Советском Союзе.

А.Н. Мишин. Я прихожу и говорю: “Ребята, вы катаетесь на таком льду, на котором катались гении непревзойденные. Старайтесь быть такими, как они.”

Тамара Москвина: Родной, теплый, сердечный каточек. Вы скажете. почему теплый? Да потому что он сохранил нам жизнь, не только жизнь, потому что, как говорят, в холодильнике и мясо не портится. Поэтому мы в таких условиях продолжали – с начала постройки этого катка, с 1967 года, здесь плодотворно работать. Да, было время, по-моему девяностые годы, когда были сложности. Ну, например было сложно с бензином. Поэтому мы – тренеры складывались, покупали канистру бензина, и нам заливали каток. Но я не считаю это типа “вот, как это было плохо”. Нет. Была такая ситуация кратковременная и всегда шли навстречу. “Тамара Николаевна вам чуть-чуть пораньше залить или чуть-чуть попозже залить? Вам больше срезать или меньше срезать?” То есть всегда люди, которые не то, чтобы обеспечивали, а помогали нам готовить фигуристов, а таких – это заливщики, это и методисты, это и руководство  дворца – всегда шли навстречу.

_________________________________

Международные соревнования

– Вспомните, пожалуйста, свою первую поездку на международные соревнования? Как это было? Какие впечатления?

Это было чемпионат Европы в городе Гармиш-Партенкирхен – горный курорт в Баварии. Запомнила завтрак. Это был шведский стол на белых скатертях. Запомнила отдыхающих, потому что это был лыжный горный курорт, а каток был открытый, но он был открытый с деревянными трибунами. И зрители располагались на этих деревянных трибунах. Третье то, что в раздевалке сидела ещё одна фигуристка и всё время читала книжки. Маленькая книжечка такого карманного размера, и на обложке: наганы, кровь течёт, убитые какие-то… Я смотрела, ой у нас таких даже нету обложек в наших книжках дома, ну и я с ней заговорила. Значит я узнала как её зовут. Это была  Салли-Энн Степлфорд – британка, которая тоже участвовала – она была вторая на чемпионате Европы. Я была 20 какая-то. Потом она стала техническим специалистом в ИСУ и очень влиятельным президентом Федерации фигурного катания Британии, и очень влиятельным человеком в ИСУ. И, значит, я спрашиваю про эту книжку. “А это Агата Кристи. Хочешь я тебе эту книжку дам? Я вот здесь прочитаю и я тебе дам?” Я говорю: “Ну спасибо!”. Я, конечно, ей подарила какую-то вот хохлому… Ну что мы тогда какие-то сувениры возили? И когда я стала читать вот эту книгу Агаты Кристи, естественно, это же было написано даже не на чистом английском ещё, как сказать, на бытовом. И вот я через строчечку читаю, понимаю смысл, дальше перевожу и меня это заинтересовало. А я уже ходила на курсы английского языка – у нас здесь в Петербурге, и мы с ней стали почаще разговаривать и, соответственно, всегда она мне привозила – в смысле не она привозила – она читала книжки, чтобы не сидеть и не дрожать перед соревнованиями так. А книжки всегда были интересными. И с тех пор у меня, благодаря этому, я стала всегда думать.  Ну, например, идёт мой спортсмен  в 9:00 утра из гостиницы. Думаю, куда это он в 9 утра из гостиницы-то идёт? Он же только по-моему закончил вчера соревнования? Обычно всегда мальчики, ну там посидят где-то, может быть погуляют, в 9:00 утра куда это? По-моему он должен ещё спать до 12:00 как они обычно. То есть у меня, благодаря вот этой Агате Кристи, и содержанию этих детективных историй, начал развиваться такой аналитический ум. Начинаешь уже как-то аналитически думать, догадываться – что может произойти. Я тогда поняла, что без языка как птица без крыльев. Я тогда стала активно изучать язык, но и самое главное изучать язык приставания. Вот человек сидит: “О, а это что? А как тебя зовут?” И начинала вовлекаться в разговор – сама вовлекаться, и сразу вспомнила свою маму, потому что мы тогда жили в Невском районе ездили всегда на трамвае на каток, если с мамой садились в трамвай, и прошло полминуты, и она не заговорила с соседом это было из ряда было выходящее. Ну и наверное у меня подспудно как-то это перешло вот от это мамы.

______________________________

Семейный музей

Сейчас мы находимся в музее нашей семьи – музей Тамара и Игоря Москвиных. Я так считаю что это не музей – это квинтэссенция нашей жизни спортивной, частично немножечко семейной. Я специально уговорила Игоря, говорю: “Давай сделаем вот такой уголок, где будет собрано только то, что связано с фигурным катанием.” К нам же приходят гости разных специальностей, разных интересов, и зачем им всё время показывать, что вот – мы фигуристы и так далее… А здесь как раз вся наша жизнь за столько лет работы и удовольствия в нашем спорте.

Здесь выставлены различные медали за достижения Игоря Борисовича Москвина в парусном спорте, и в фигурном катании, мои в одиночном в парном катании, различные медали памятных соревнований, медали чемпионатов Европы и мира – их немного. В то время они были значимые, и это сделало нас с Алексеем Николаевичем Мишиным известными во всём мире

Мне здесь интересна на этом стенде – вот эта тарелочка – изделие нашего Императорского фарфорового завода. Изображены Олимпийские чемпионы Наталья Мишкутенок и Артур Дмитриев.

Выполнена художниками этого завода и, в какой-то степени, являлось предметом моей гордости. Какой? Что когда наша страна претерпела некоторые изменения и были разрешены какие-то частные предприятия, то я  подумала: “А что может простой советский тренер придумать и продать западу?” И вот я организовала ИП, изготовили вот такие вот тарелочки, ещё другие сувениры на базе а-ля палехских шкатулок. Часть мы дарили как сувениры и часть я организовала специалиста, который привозил эти тарелочки на соревнования и продавал на соревнованиях. У меня было разрешение на внешнюю экономическую деятельность. Это было очень хлопотно. Первые деньги тогда они были, правда, интересными, но потом это превратилось в круговорот воды в природе. Может быть финансово это было интересно, но это не приносило того морального удовлетворения – чем я занималась как тренер. Самый, пожалуй, такой для меня значимый – это вот  знак почётного гражданина в Петербурга.

Он выполнен на граните, который здесь, под Петербургом добывается, и он говорит о признании жителей города тем людям, которые они считают внесли достойный вклад в то, что наш город стал известным. Это признание горожан.

________________________________

– На Олимпийских играх в Лейк-Плесиде Вы жили в здании тюрьмы?

Да. Мы жили в здании, в тюрьме. Я жила на втором этаже. а подо мной была кровать Пахмутовой. Пахмутова была в составе делегации, с нами тогда ездили представители искусства, которые, может быть какими-то общениями, или какими-то концертами, или какими-то встречами, ну как бы пытались спортсменов развлечь, отвлечь.

Ну, гостиница – по крыше ходили с автоматами, вокруг ходили с собаками… Ну и что? Такие были условия. Ну если бы я была против, я бы сказала: “Ой, я не поеду, я боюсь!” Там были все, поэтому я даже это не оценивала. Такие условия проживания на этих играх, всё. Когда мы были в Сараево, мы жили в новом доме построенном и там была одна большая комната, куда поселилась Тарасова с Чайковской, маленькая комнатка (поменьше комната) – туда поселили Дубову с Москвиной, и кухня. И я переселилась в кухню. И всё, ничего, ну и что? Такие условия.

– Куда хотелось бы вернуться, где вот прям тёплые такие воспоминания с каким-то местом связанные есть?

Нет, у меня таких нет привязанностей. Сейчас мое самое лучшее место – возвращаться домой, потому что был везде, видел всё. У меня есть разные вещи, которые доставляют мне удовольствие. А вот как таковой какой-то страны или какого-то города, какой-то гостиницы нет у меня такого.

_______________________

Когда я начинала работать тренером, перед собой я видела спины и то, что ниже спин. Это тренеры: Тарасова, Чайковская, Жук, Москвин, Кудрявцев. Просто я была молодым тренером, они всегда были впереди и я старалась у них что-то позаимствовать, что-то выучить, что-то перенять. И мы как-то женщины – вот Елена Анатольевна (Лена Чайковская), Татьяна Тарасова мы всегда собирались, ну и между собой что-то такое всегда обсуждали. Когда мы были помоложе, то у нас была одна фотография на одних соревнованиях, мы стояли около стенки, обсуждали какие-то результаты или какие-то новости. И вот через много-много-много лет, мы снова точно так же сели (негде было сесть, сели на пол и обсудили), и нашли вот предыдущие фотографии и сравнили. И также как кумушки обсуждали: этот в том-то, эта так-то и так далее. Но доброжелательно, конечно.

– В фигурном катании вообще возможны товарищеские отношения?

Возможны. Почему нет? Это зависит зависит от того круга вопросов, которые ты обсуждаешь – раз, потому что можно объединяться на фоне против кого-то, а можно объединяться за кого-то, а можно просто объединяться на фоне общих интересов вне льда.

– Так какое объединение было?

Женское. Женское объединение против коллег мужчин. Оно не было объединением группы против какой-то другой группы, нет. Я, например, с Еленой Анатольевной Чайковской, никогда не соревновалась. Потому что у нас не было одного и того же вида. Она в танцах, а я пары вела. С Татьяной Анатольевной – она пары вела, но против Родниной/Зайцева я, ну никак не могла… Я только старалась позаимствовать – как вот они тренируются. Я даже сидела иногда на занятиях у Татьяны Анатольевны и записывала её упражнения. Или у Станислава Алексеевича Жука. Потому что я же была начинающим тренером, они-то уже были великими. Потом дальше. Они были всё-таки столичные тренеры. Мы были все равно периферийные зяблики: не так одеты, у нас не было той информации, которая была. Они часто приходили на различные приёмы, там, типа, какие-то олимпийские слёты, туда-сюда и так далее, У нас такой возможности не было. Ну ничего страшного. Мы пытались по-другому себя вести, жить.

_____________________________

Оксана Казакова

Вот, Оксана стала второй партнёршей Артура (прим. Дмитриева). Оксана была очень амбициозная фигуристка, и очень хотела добиться высоких результатов. И это желание у неё было чрезмерным. И вот на каждой тренировке она делала всё не разумно, а с некоторой долей экспрессии, даже истерики.

И вот я думаю – что же мне придумать чтобы её, как бы, нивелировать с тем, чтобы её реакция была более-менее адекватной. И вот как-то на одну из тренировок пришел ее муж Алексей. И она стала кататься, стараясь как бы ему понравиться: типа вот я для тебя вот это делаю, посмотри какая я красивая, как я выезжаю. У меня сразу – оп! Думаю, что же мне такое сделать? Я же не могу Алексея приглашать на каждую тренировку, не могу приглашать его на каждое соревнование? Тамарочка быстро придумала. Я ему позвонила – Алексею и говорю: “Лёш, пожалуйста, подарите мне, пожалуйста, небольшую фотографию Вас, только Вас – Ваш портрет и маленькую рамочку, чтобы этот портрет гармонировал с этой рамочкой.” Он мне принёс это. “Только Оксане ничего не говорите.” И вот у нас было одно соревнование в Петербурге, и перед тем как Оксане выходить на старт, она всегда ко мне подходила и мы как-то, ну обменивались парой слов. И я быстро вытащила из кармана этот портрет и поставила – показала ей. У неё вспыхнули глаза, она улыбнулась и очень здорово прокаталась. И сказала: “Тамарочка! Мне очень это помогает!” И вот наступает подготовка к Олимпийским играм в Токио. Едем мы туда – длинный перелёт, потом 6 часов на автобусе, потом оформление в этой деревне, долго-долго-долго документы, пока расселились, Ну, короче, суета. И вот идёт уже разминка перед стартом и около меня Оксана ездит, ездит, ездит, ездит, так на меня смотрит призывно и как бы что-то уговаривает… Думаю – что, вроде у меня все причесано, всё нормально. Ааа! Вспомнила! Я быстренько руку в карман, поставила рамку с портретом Алексея на бортик. Оны выдохнула и они прокатались здОрово и стали чемпионами. А на противоположной стороне сидели Татьяна Анатольевна Тарасова и Елена Анатольевна Чайковская. И они потом мне говорят: “Смотрим, Тамара вытащила-то иконку и поставила на борт. С ума что ли сошла?!” Вот такая была история.

____________________________

– Вы и Игорь Борисович в какой-то момент тренировали конкурентов – Валова/Васильев и Селезнёва/ Макаров. Рассказывают, что даже на катке ощущалось что между Вами и мужем электричество.

Между спортсменами электричество да. А между нами? Мы всё время, как сказать, оценивали то, что делает другой тренер со своими спортсменами, каждый думал: “А как сделать так, чтобы мои спортсмены были лучшие?” У нас один раз была только ссора из-за Васильева вместе с Макаровым. Дома у нас не-не-не-не… Как только мы приходили домой, у нас никогда не было ни ссор, ни разногласий. Ну у кого спросить? У кого угодно. Нет, нет, зачем нам? Пришли домой – слушай там дочку надо туда, это туда, пошли завтра к Ветрогонским в гости, слушай здесь вот надо то-то, то-то, и так далее. Вообще честно.

– Откуда вообще взялась природа вот этого соперничества?

Это не соперничество, это желание качественного роста. Потому что, когда я начинала тренировать, Игорь Борисович уже тренировал олимпийских чемпионов. У него были уже достижения дважды. Все тренеры уже у них были, а я была начинающим, мне надо было всему учиться.

– Васильев с Макаровым подрались на тренировке. Расскажите нам от первого лица как это выглядело?

Есть негласное правило – надо уступать дорогу, все спортсмены уступают дорогу тому, кто катается под музыку. Кто-то из них катался под музыку, кто-то – девочка помешала тому или была близко к тому, кто катался под музыку. Соответственно партнёр подошёл к другой паре и они начали выяснять отношения. Конечно, не могли найти консенсуса – кто был прав, кто виноват. Может кто-то сказал: “Я случайно” – “Нет, ты не случайно”. Ну и возникла ссора. и они начали драться прямо на льду. А Макаров ходил на занятия боксом. Последнее было то, что Макаров ударил Васильева в челюсть и челюсть была сломана в двух местах. Спортсмены – комсомольцы, я член партии значит, соответственно, идёт подготовка к Чемпионату СССР для отбора на Чемпионат Европы или там куда-то. Ссора и драка на катке и так далее…. Комсомольское собрание вынесло решение отстранить пока (дисквалифицировать) Макарова и спортсмены продолжали тренироваться. Васильеву металлической проволокой завязали эти челюсти. Ему повезло, что у него не было одного зуба и через этот зуб трубочка, значит пил соки, еда… Я сейчас честно не помню участвовали они или не участвовали на чемпионате России, но они поехали на Чемпионат Европы. После этого на чемпионате Европы они выступили не помню какое место, а на чемпионат мира уже поехали две пары.

– Поправьте меня, если я ошибаюсь, говорят, что Вы чуть ли не потребовали отстранить от Чемпионата Европы пару, которую тренировал ваш муж.

Я сейчас это не могу вспомнить. Ну так прийти и сказать – требую, чтобы отстранили не уверена. Так это не в моём характере, и не в моём поведении. Нет, я могу как-то деликатно спросить, или меня могли спросить моё мнение, но так сказать “требую” ни в коем случае. Тем более что, так как это был сразу уже и конфликт, который влиял на нашу семейную жизнь, то я всегда делаю так: это моя семья, это работа, не могу ставить под удар свою семью в ущерб чего-то. Поэтому скорее всего я сделала – передала решение этого вопроса на другие организации с тем, чтобы не ставить ни себя, ни Игоря под удар.

– Восемьдесят восьмой год, Калгари, Валова/Васильев становится вторыми. Вы тогда, и даже через какое-то время после говорили, что это самое болезненное ваше поражение вот как тренера было. Оно таким и остаётся до сих пор?

Нет. А там оно болезненное было, потому что девочка болела. У неё был по-моему некроз где-то в голеностопе и мы за месяц, только она выздоровела, и пошла, но я честно вот это уже не помню. А самое, самое болезненное – травма Смирнова перед Олимпийскими играми 2014 года. Потому что они шли… в очень хорошей… У них  всё было готово, хорошо катали все программы были, всё и я… То есть я рассчитывала, что они будут на Олимпиаде. И как раз тогда ситуация такая была и всё. Вот это было самое моё, ну потеря такая… Травму помню. То ли было, даже не первенство Ленинграда, а какое-то незначительное соревнование. Никто не болел, не было ни травм, ничего, они заходят на прыжок и он во время прыжка прям падает и не встает. И всё – разрыв связок.

– У Вас внутри в этот момент что?

Чёрт! Я сказала себе: “Чёрт!” и побежала выяснять что, и себе тогда сказала – всё, сезон закончился. Но в жизни бывают плюсы и минусы, белая полоса, чёрная полоса. Но у меня в жизни, так много много положительного, что когда-то оно должно чуть-чуть окраситься в чёрный цвет и это надо принять.

___________________________

– Тамара Николаевна, Вы счастливый человек?

Да. Я хочу и делаю, всё организую так, чтобы быть счастливой. Ну Вы же меня вы меня видите. Ну может я там где-то играю так, но всё равно, я всё равно вот такая я есть.

Я вообще всегда думаю так. Вот, например, Алфёров – Жорез Алферов. Вот это величина – это Нобелевский лауреат и мы с ним встречаемся обсуждаем. А я просто тренер по фигурному катанию. Он сделал для мира открытия. Допустим, условно, Гергиев – он своим творчеством весь мир радует. Другие специалисты – те люди, которые даже для производства делают много всего, так? А я простой советский тренер, что я делаю? Я делаю только какое-то… готовлю фигуристов, которые на время соревнований доставляют удовольствие или неудовольствие зрителю. Моя работа – она даёт только эмоции на определённое время, она не оставляет следа. А эти люди – они оставляют след своим действием, своей деятельностью. Почему я и говорю, что моя работа со спортсменами она рассеивается как туман. Вот в этом шкафу миллион (ну не миллион) – много-много-много видео, видеоплёнок с катанием других великих спортсменов. Кто их смотрит? Никто. Уже это никому не интересно, это всё забыто. Но у меня сожаления нет. Я не думаю так: “Ах вот, моя работа никчемная, поэтому я не буду это делать…” Наоборот, я стараюсь что-то придумать такое, чтобы ещё поразить зрителя. Я не то, что себя принижаю, я просто оцениваю, что есть деятельность, которая остаётся на века. А есть деятельность кратковременная, но она тоже важна. Потому что, например, условно, вкусный кусочек хлеба чёрного – его съел – всё, его нет, но он тоже важен. А кто-то, например, строит Эрмитаж, построил Эрмитаж, кто-то создаёт картину. Она остаётся на века. А наша деятельность, моя деятельность она не такая – не оставляет такого следа, но она тоже нужна, поэтому я и стараюсь её делать с интересом.

2023 год